Она вдруг помрачнела, лицо словно накрыло тенью, и он сразу понял, что ее мысли где-то далеко от него.

— Боже, сколько времени? — спросила она, садясь в постели.

— Двадцать минут пятого, — ответил он, взглянув на часы, — а что?

— О нет! Я должна быть внизу в половине! — воскликнула она, спрыгивая с кровати и хватая на ходу одежду.

— К чему такая спешка?

— Я встречаюсь с миссис Кордозой.

— С кем?

— За мной придет моя экономка. Я сказала, что пойду по магазинам.

— Значит, опоздаешь. Разве магазины — это так важно? Дженнифер, нам нужно поговорить, надо решить, что делать дальше. Мне надо сказать редактору, что я не поеду в Конго.

Она с поразительной скоростью натягивала одежду: бюстгальтер, брюки, пуловер. Тело, совсем недавно принадлежавшее ему, скрылось из виду.

— Дженнифер? — Он встал с кровати, надел брюки и застегнул ремень. — Ты не можешь вот так уйти. Нам нужно поговорить, решить, как мы будем действовать дальше.

— Нечего тут решать, — повернувшись к нему спиной, сказала она, достала из сумочки щетку и принялась яростно расчесывать волосы короткими, резкими движениями.

— Что? О чем ты говоришь?

— Энтони, — произнесла она спокойно и повернулась к нему совершенно чужим лицом, — прости, но мы с тобой больше не увидимся.

— Что?!

Дженнифер достала пудреницу и принялась вытирать размазавшуюся под глазами тушь.

— Ты не можешь так поступить после того, что между нами было. Ты не можешь просто взять и забыть об этом. Что ты творишь?!

— Все будет в порядке, — бесстрастно сказала она. — С тобой все будет в порядке. Как всегда. Послушай, мне пора. Прости меня.

Она схватила сумочку и пальто и выскочила в коридор, хлопнув дверью. Энтони бросился за ней:

— Не делай этого, Дженнифер! Не оставляй меня снова! — кричал он, и его слова эхом разносились по пустому коридору, отражаясь от дверей других номеров. — Это не шутки. Я не стану ждать тебя еще четыре года.

Он застыл, в шоке от происходящего, а потом, громко ругаясь, бросился в номер и, натянув рубашку и ботинки, схватив пиджак, побежал по коридору Сердце выскакивало из груди, он слетел вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и выбежал в холл. Двери лифта открылись, и он увидел ее. Она прошла мимо, стуча каблучками по мраморному полу, сосредоточенная и удивительно непохожая на женщину, которой была всего несколько минут назад. Он хотел окликнуть ее, но тут вдруг раздался детский голос:

— Мамочка!

Дженнифер с протянутыми руками подошла к женщине средних лет, которая держала за руку маленькую девочку. Малышка бросилась к Дженнифер, та подняла ее на руки, и девочка, заливаясь смехом, защебетала:

— Мамуля, а мы пойдем в «Хэмлис»? [17] Миссис Кордоза сказала, что пойдем.

— Да, дорогая, прямо сейчас и пойдем. Я только оставлю кое-что у администратора.

Дженнифер опустила дочку на пол и взяла ее за руку. Не глядя на Энтони, она прошла мимо него к стойке регистрации, а потом обернулась и посмотрела ему в глаза с мольбой о прощении, в ее взгляде читалась вина.

Она отвернулась, быстро что-то написала, поставив сумочку на стойку, и отдала записку администратору. Еще пара мгновений — и она вышла сквозь стеклянные двери на залитую солнцем улицу, девочка, все время болтая, семенила рядом.

Постепенно до Энтони дошло, что он увидел, и ему показалось, будто он погружается в зыбучие пески. Он подождал, пока она исчезнет из виду, и, словно очнувшись от долгого сна, надел пиджак, уже собираясь выйти на улицу, но тут к нему подбежал консьерж:

— Мистер Бут? Леди попросила передать вам кое-что, — тихо сказал он, протягивая ему записку Он развернул листок бумаги с гербом отеля:

Прости меня. Мне нужно было убедиться, что это правда.

15

Мойра Паркер зашла в кабинет машинисток и в четвертый раз за эту неделю выключила стоящий на кипе телефонных каталогов транзистор.

— Эй! — возмутилась Энни Джессоп. — Я, вообще-то, слушаю.

— В офисе не положено слушать популярную музыку на такой громкости, — отчеканила Мойра. — Отвлекать мистера Стерлинга такой ерундой совершенно непозволительно. Это же рабочее место.

— Правда? А больше похоже на похоронное бюро. Перестань, Мойра. Ну, хочешь, мы сделаем потише? С музыкой день тянется не так долго.

— День тянется не так долго, если усердно работать, — ответила Мойра, но вызвала лишь громкий хохот девушек. — Вам всем не помешает усвоить, — сказала она, гордо поднимая голову и расправляя плечи, — что в «Акме минерал энд майнинг» карьеру можно сделать исключительно благодаря профессиональному отношению к работе.

— И подвязкам для чулок, — пробормотал кто-то за ее спиной.

— Прошу прощения? Что вы сказали?

— Ничего, мисс Паркер. Давайте включим «Песни военных лет», вас это устроит? «We’re Going to Hang out the Washing on the Siegfried Line…», [18]  — пропела одна из девушек, и остальные дружно расхохотались.

— Я отнесу радио в кабинет к мистеру Стерлингу. Можете сами спросить у него, какую музыку он предпочитает.

Мойра вышла из кабинета, девушки недовольно зашептались у нее за спиной, но она сделала вид, что не слышит их. Компания бурно росла, а вот уровень подготовки персонала неуклонно падал: люди перестали уважать начальство, рабочую этику и достижения мистера Стерлинга. Часто секретарша возвращалась домой в таком отвратительном настроении, что ей не помогало даже любимое вязание крючком. Иногда ей казалось, что только она и мистер Стерлинг — ну, может быть, еще миссис Кингстон из бухгалтерии — знают, как ведут себя приличные люди.

А как они одеваются! Называют себя куколками, и этим все сказано. Постоянно прихорашиваются и чистят перышки, пустышки с детскими личиками — все эти машинистки куда больше заботятся о своей внешности, о коротких юбках и жутком макияже, чем о письмах, печатать которые входит в их обязанности. Вчера Мойре пришлось забраковать целых три письма: орфографические ошибки, неправильные даты, да еще и «искренне ваш» вместо «с уважением», а ведь сколько раз она им говорила. Когда она отругала их за это, Сандра закатила глаза и хмыкнула, прекрасно понимая, что Мойра все видит.

Тяжело вздохнув, Мойра взяла транзистор под мышку и подошла к кабинету мистера Стерлинга. Странно, но дверь оказалась закрыта — обычно во время обеденного перерыва он оставлял ее приоткрытой. Мойра нажала на ручку и вошла.

Напротив мистера Стерлинга сидела Мэри Дрисколл, но не на стуле для посетителей, где обычно сидела Мойра, когда писала под диктовку начальника письма, а прямо на его столе. Зрелище это Мойру потрясло, и она даже не сразу поняла, что, как только она вошла, начальник быстро отошел в сторону.

— А, это вы, Мойра…

— Прошу прощения, мистер Стерлинг, я не знала, что вы не один. Я принесла транзистор, девушки слушали музыку непозволительно громко. Я подумала, что если им придется забирать его у вас, то, возможно, они в следующий раз подумают.

Мойра выразительно взглянула на девушку: да что она о себе возомнила? Эти девчонки совсем с ума посходили.

— Понятно, — отозвался он, садясь в свое кресло.

— Я боялась, что они вам помешают.

Повисла долгая пауза. Мэри не двигалась с места, снимая невидимые соринки с юбки, которая заканчивалась где-то у середины бедра. Мойра ждала, пока она уйдет сама, но первым молчание нарушил мистер Стерлинг:

— Хорошо, что вы зашли, я как раз хотел поговорить с вами наедине. Мисс Дрисколл, вы не оставите нас на минутку?

Девушка с явным нежеланием спрыгнула со стола и прошла мимо Мойры, пристально глядя ей в глаза. Пахнет как парфюмерная лавка, подумала Мойра. Мисс Дрисколл закрыла за собой дверь, оставив их наедине, ну наконец-то!