— Нет-нет, со мной все в порядке, — заверила его Дженнифер, делая глоток воды. — Большое вам спасибо. Энтони, мне пора.

«Энтони». Она назвала его по имени, и он вдруг обнаружил, что улыбается. Вот она, всего в дюймах от него. Она любила его, оплакивала его смерть. Действительно собиралась уехать с ним тем вечером. Энтони показалось, что все несчастья этих четырех лет испарились, словно по мановению волшебной палочки.

— Так вы знакомы? — спросил Дуглас и двинулся к дверям, но Энтони практически не расслышал.

Дженнифер пила воду, не сводя с него глаз. Он знал, что в ближайшие часы будет проклинать богов, которые решили так подшутить над ними, разлучить их таким странным способом, будет оплакивать потерянное время. Однако сейчас он чувствовал лишь переполняющую радость оттого, что ему вернули то, что он считал навеки потерянным.

Дженнифер поправила прическу и спросила:

— Я… я нормально выгляжу?

— Ты выглядишь… — начал Энтони, но Дуглас перебил его, открывая перед ней дверь:

— Миссис Стерлинг, вы, как всегда, выглядите великолепно.

Дженнифер едва заметно улыбнулась, и у Энтони сжалось сердце. Проходя мимо него, она протянула изящную ручку и дотронулась до его локтя, а потом вышла в переполненный гостями зал.

Как только дверь за ней закрылась, Дуглас, удивленно приподняв бровь, посмотрел на Энтони:

— Только не говори, что она тоже пала к твоим ногам. Ах ты, старый донжуан. Всегда получал что хотел.

— Нет, — тихо отозвался Энтони, глядя вслед Дженнифер, — не всегда…

Всю недолгую дорогу до дома Дженнифер молчала. Лоренс предложил подвезти незнакомого ей коллегу, а значит, она могла позволить себе сидеть тихо, пока мужчины разговаривали.

— Ну конечно, Пип Маршан опять взялся за свое: вложил все деньги в один проект.

— Вечно он испытывает судьбу, совсем как его папаша.

— Думаю, если проследить его генеалогию века до восемнадцатого, там и до «Пузыря Южных морей» [15] недалеко.

— И не одного. Причем все наполнены горячим воздухом.

Салон большой черной машины застилали клубы сигарного дыма. Лоренс был многословен и категоричен — такое с ним часто случалось в окружении других бизнесменов или под воздействием слишком большого количества виски. Дженнифер едва слышала, о чем он говорит, погрузившись в то, что узнала. Глядя в окно на пустынные улицы, по которым скользил автомобиль, она видела не красоту престижного района, не редких прохожих, спешивших домой в столь неурочный час, а лицо Энтони, его карие глаза, напряженно вглядывающиеся в нее. На лице появились новые морщины, но это делало его лишь еще более привлекательным, более спокойным. Она до сих пор ощущала прикосновение теплой руки к спине.

«Как я могу связаться с тобой?»

Прошло целых четыре года. Он, оказывается, жив. Он жив, он дышит, пьет кофе и печатает на машинке. Он жив! Она может написать ему, поговорить с ним, уйти к нему, наконец.

Дженнифер нервно сглотнула, пытаясь сдержать разрывающие сердце эмоции. Настанет время, когда ей придется разобраться с тем, как она попала сюда, в эту машину, рядом с мужчиной, который не считал нужным даже замечать ее присутствие. Но это все будет потом, а сейчас кровь бурлила в жилах и каждая клеточка тела пела от радости: он жив!

Автомобиль вывернул на Аппер-Уимпол-стрит. Мартин, их водитель, вышел и вежливо открыл пассажирскую дверь. Бизнесмен вылез на улицу, дымя сигарой:

— Крайне обязан, Ларри. Будешь в клубе на неделе? Я угощу тебя ужином.

— Буду ждать с нетерпением.

Мужчина с трудом дошел до дома, и дверь тут же распахнулась, как будто кто-то ожидал его. Лоренс посмотрел ему вслед, а потом обернулся к водителю и, устраиваясь поудобнее, сказал:

— Едем домой, Эрик. — И, взглянув на жену, неодобрительно заметил: — Какая-то ты неразговорчивая.

— Разве? Просто мне нечего было добавить к вашей беседе.

— Да-да… Ну что ж, в целом вечер удался, — откинувшись на спинку кресла и довольно кивая, провозгласил он.

— Да, — тихо согласилась она. — В целом удался.

14

Энтони пораженно уставился на письмо, состоявшее из одной-единственной строчки.

— Доставили сегодня утром, — сообщила ему новая секретарша редакции Шерил. — Я не знала, стоит ли вас беспокоить, а потом Дон сказал, что вы зайдете.

Она стояла перед ним, зажав карандаш между средним и указательным пальцем. Короткие, ослепительно-светлые волосы вблизи оказались такими густыми, что Энтони подумал, не парик ли это.

— Да-да, спасибо, — поблагодарил он, аккуратно складывая записку и убирая ее в карман.

— Вполне себе.

— Что, простите?

— Она очень даже ничего.

— Кто?

— Ваша новая девушка.

— Очень смешно, Шерил.

— Нет, ну правда. Хотя, по-моему, для вас она слишком шикарная, — продолжала секретарша, присев на край стола и глядя на Энтони из-под густо накрашенных ресниц.

— Она и правда слишком шикарная для меня, и она не моя девушка.

— Ах да, совсем забыла: у вас же девушка в Нью-Йорке. А эта дама замужем, да?

— Мы с ней старые друзья.

— Ага, есть у меня такие друзья. Хотите заманить ее с собой в Африку?

— А я разве еду в Африку? — Он откинулся на спинку стула, заложив руки за голову. — А вы, барышня, суете нос не в свое дело.

— Вообще-то, мы работаем в газете, если вы не заметили: совать нос не в свое дело — наша работа.

Энтони почти не спал, все чувства и ощущения обострились до предела. В три часа ночи он понял, что дело — труба, спустился в бар и долго пил кофе, раз за разом прокручивая в голове их разговор, пытаясь сложить все обрывки информации воедино. Под утро он едва сдерживался, чтобы не взять такси, не поехать к ее дому и не усесться перед дверью, радуясь тому, что она находится всего в нескольких ярдах от него.

«Я ехала к тебе».

Очнувшись от воспоминания, Энтони заметил, что Шерил не спускает с него глаз, и нервно забарабанил пальцами по столу.

— Да, — ответил он наконец. — Не знаю, но мне кажется, все слишком интересуются чужой личной жизнью.

— Значит, все-таки дела любовные. Кстати, в одном из наших приложений есть такая рубрика.

— Послушайте, Шерил…

— Уж простите, по утрам копировать ничего не нужно, вот и сижу без дела. А что там в письме? Где вы встречаетесь? В каком-нибудь приятном ресторане? Она платит? У нее же все неплохо с деньгами.

— Боже правый, Шерил!

— Ну, значит, она не очень опытна в делах такого рода. Скажите ей, что если она соберется еще кому-нибудь передать записку, пусть сначала снимет обручальное кольцо.

— Да, барышня, секретарша из вас никудышная, — вздохнул Энтони.

— Если скажете, как ее зовут, отдам половину выигрыша в лотерею — деньги, кстати, немалые! — шепнула она.

— Боже, сделай так, чтобы меня отправили в Африку! Специальное подразделение конголезской армии — ничто по сравнению с вами.

Секретарша рассмеялась низким гортанным смехом и снова села за печатную машинку.

Он развернул записку. От одного взгляда на ее крупный округлый почерк Энтони тут же переносился во Францию, вспоминал записки, которые просовывали ему под дверь в течение той идеальной недели, с которой, казалось, прошел миллион лет. Какая-то часть его всегда знала, что рано или поздно она с ним свяжется. Скрипнула дверь, О’Хара подпрыгнул от неожиданности, поднял глаза и увидел Дона.

— Тони, на пару слов к главному.

— Сейчас?

— Нет, во вторник недели через три. Конечно, сейчас. Да, он хочет поговорить о твоем будущем. Нет, к сожалению, тебя не разделают под орех. Думаю, он пытается решить, стоит ли снова посылать тебя в Африку. Эй! — ткнул его в бок Дон. — Глухая тетеря! Возьми себя в руки.